Однако он ничего не сказал, молча подошел и бросил ей на прикроватную тумбочку упаковку сухого пайка. И тут же отошел, даже не взглянув на нее. Дана не ожидала, растерялась, повисла неловкая пауза.

Потом она опомнилась и выдавила, нервно теребя руки:

— Спасибо.

Хоть ему и претило это все, все же Максим уже был относительно спокоен, когда шел обратно в номер. Времени он ей дал достаточно, должна была все успеть.

Женщина в его отсутствие действительно успела переодеться и даже вымыть голову. На ней была теперь полностью скрывавшая фигуру просторная темная футболка и широкие домашние брюки из мягкой серой ткани. Из под которых виднелись босые ноги.

Босые ноги.

Вот, что вывело его из себя.

Потому что пробудило множество воспоминаний. Потому что это мешало ему обезличивать ее, относиться как к чему-то абстрактному. К заданию. Теперь он вынужденно видел в ней человека. Женщину. Это вызвало глухой глубинный протест и злость.

Да, он не следил за лицом, но то, что эта убогая подскочила и со страхом на него уставилась, отрезвило и сбило злость. В душе стала расползаться досада. Какого черта он вообще так реагировал? Плевать ему на нее.

Однако оставались вопросы.

Он снова обернулся к ней, женщина стояла, вытянувшись в струнку, вся напряженная, теребила пальцы. Потом промямлила:

— Спасибо.

Максим кивнул. В конце концов, первое впечатление улеглось, и включился аналитик. Он опустился на свою койку, вскрыл упаковку и начал есть. Женщина еще какое-то время мялась, потом тоже села на свою кровать и потянулась за упаковкой сухого пайка.

Стало видно ее тонкую худую руку.

Взгляд сразу сфокусировался. На сгибе локтя все было исколото. Свежие синяки и пожелтевшие.

Конечно, Вострова в первую очередь интересовал чип.

Существовал протокол транзита зараженных через чистую зону. На пункте пропуска им выдавались стерильные респираторные маски и крепился за запястье специальный пластырь — антидот, ношение которого было обязательно все то время, что они находились на территории чистой зоны. А у нее чип.

Но если у нее чип, значит, она не может считаться зараженной. Нет оснований для содержания ее в зоне строгого режима. Почему не выпустили, если она здорова?

Почему сведений о чипе не было в деле, которое передал ему Пашнин?

В чем прикол?

Что-то все время не укладывалось в четкую схему. Кто она вообще?

Все это Максим собирался выяснить. Но позже. Сейчас он предпочел сосредоточиться на другом. Будь у нее заболевание, требующее постоянных инъекций внутривенно, ее бы попросту не выпустили из зоны. Таких не выпускают вообще.

Донор? Но зараженные не могут быть донорами, это запрещено. Оставалось только одно предположение. Он стал приглядываться прицельно. Невольно отметил, что она худая, с явным дефицитом массы. И вся какая-то заряженная напряжением, как стрела, летящая в цель. Лихорадочный блеск глаз. Да, она почти все время была на виду, но дважды он отлучался. Ей вполне хватило бы времени.

— Наркоманка? — спросил Максим.

Она замерла, отдернув руку от упаковки, и сжалась. Уставилась на него потрясенно, как будто не поняла. Не понравилась ему ее реакция, Востров даже внутренне подобрался, почуяв, что попал. Есть зацепка.

— Вены, — пояснил он.

— Что?!

В ее взгляде мелькнуло возмущение, потом лицо словно окаменело. Женщина выпрямилась и сухо проговорила:

— Я никогда не употребляла наркотики.

— Тогда что это?

Ответила она не сразу, провела пальцами по сгибам локтя каким-то защитным жестом, словно стирала что-то.

— Тесты на вирус. Разве это не очевидно?

Не очевидно?! Нет, черт побери! Максим точно знал, что для теста на вирус кровь берется из пальца. Еще одно несоответствие? Или она попросту врет. Или…

Он даже есть перестал, отложил упаковку и проговорил, подаваясь вперед:

— А вот отсюда поподробнее.

глава 7

Женщина снова встала и отошла к двери душевой и сложила руки на груди.

— Что именно вы хотите знать? — спросила отчужденно.

А он снова прилип взглядом к голым пальцам ее босых ног. И снова разозлился, потому что это был нежелательный фактор, отвлекающий внимание.

— Тесты, — начал Востров. — Подробно.

— Да, конечно. — Она нахмурилась, провела ладонью по лицу и кивнула. Еще один шаг на месте, взгляд, устремленный в стену. Потом все-таки повернулась к нему, собираясь начать.

Но именно в этот момент снаружи прогремел взрыв.

— Лежать! — рявкнул Максим.

И тут же оказался рядом. опрокидывая ее на пол. А та испуганно забилась, вытаращив на него глаза. Притиснул, придавил, чтобы не вырывалась, а сам пытался понять, что за хрень там творится.

Взвыла сирена, раздался топот ног, крики.

— Что это? Что происходит? — зашептала женщина скороговоркой, голос дрожит, глаза огромные, лихорадочные.

— Не знаю, — огрызнулся он, поднимаясь, и пошел к двери. — К окну не подходить. Из номера ни шагу.

И не дожидаясь, когда она ему ответит, выскользнул наружу.

Все произошло так неожиданно и моментально! Дана была в шоке. Она еще чувствовала на себе стальную хватку этого человека, и вот уже хлопнула дверь и ключ дважды провернулся в замеочной скважине.

Запер ее? Стало дико и страшно. А вдруг пожар? Она же даже не сможет выбраться.

Потом, вспомнив того военного, который ее обыскивал, Дана подумала, что так наверное лучше. Во всяком случае, никто не ворвется. Она забилась в узкое пространство между кроватью и санузлом. Прижалась спиной к стене и затаила дыхание.

А снаружи шум, беготня.

Откуда-то доносилась ругань, скрежет какой-то, отрывистые команды. Метались лучи прожекторов. Там явно что-то происходило, и это совершенно не укладывалось у нее в голове.

Потому что так не должно быть, тут же чистая зона. Безопасно! Им всегда говорили, что в чистой зоне безопасно. Война окончена, и…

У нее не было объяснений. Единственное, что приходило на ум — теракт. Но ведь тут полно военных! Если кто-то рискнул напасть на укрепленный пункт, что творится вообще?

Невольно полезли в голову мысли о ребенке. Саша… Как он там, ее мальчик?! Ведь если здесь не безопасно, она даже ничего не может сделать, чтобы защитить его. Стало совсем не по себе. Страшно.

Дана уткнулась лицом в колени, пряча от себя свой собственный страх, и тихонько завыла, прикусывая зубами ткань штанов.

Нельзя. Она должна быть сильной. Она должна верить.

Нельзя.

Сидела так довольно долго. Постепенно шум начал стихать и беготня прекратились. Она выждала еще немного, а потом тихо заползла в постель и свернулась под одеялом.

Максим, как только выбрался наружу, в первую очередь рванул к машине за оружием. По дороге успел узнать, что произошло.

Взорвался автобус, стоявший на стоянке. Как раз напротив КПП. Взрывом снесло часть заграждения и шлагбаум. А на стоянке не осталось ни одной целой машины. Все взорвалось к чертям, и сейчас там полыхал пожар. В самом КПП разворотило переднюю стену и выбило стекла. Все кто там был, получили ранения, часового, который в тот момент находился снаружи, убило на месте.

У него было совсем другое задание, но в этом случае Востров, как опытный опер, просто не мог остаться в стороне. Конечно, он включился, у них раненые, и каждый человек на счету. Пока разыскивали водителя, пригнавшего туда заминированный автобус, пока взламывали дверь, времени потеряли немало. Взять живым его не удалось. Когда наконец ворвались в номер, оказалось, что водитель мертв уже несколько часов.

Упустили момент, и неизвестно, были ли сообщники, а если были, как им удалось уйти. Потом по горячим следам было разбирательство, каким образом, промухали у себя под носом заминированный автобус. Но что поймешь в такой обстановке? Кое-как стабилизировали все и вызвали медперсонал и следаков. На это тоже время ушло. Медиков ждали уже к утру, а следственная комиссия из центра должна была подъехать не раньше завтрашнего дня.